Леонид Кравчук: Я буду стрелять до последнего, пока меня не уничтожат. И так будет делать каждый украинец

Об этом в интервью заявил первый президент Украины, которая 26 лет назад стала независимым государством.

«В той Украине, где в декабре 1991 года меня избрали президентом, было 3,5 миллиона коммунистов, 1,5 миллиона военных и 165 ядерных ракет стратегического назначения. Церковь и религия практически отсутствовали — духовной основой страны была коммунистическая идеология. Вся жизнь республики строилась на принципах, которые разрабатывались для народа Коммунистической партией Советского Союза. Все было „коммунизировано“, милитаризовано и подчинено идее построения коммунистического общества. Такие понятия, как свобода, демократия и права человека, нам были незнакомы. Вот в такое время и в такой ситуации я взялся за создание независимого государства», — воспоминает Леонид Кравчук, первый президент Украины, которая в 1991 году обрела суверенитет. В интервью «ФАКТАМ» он признался: «Я подумал, что можно все же попытаться сделать из этой части СССР новую страну — Украину, которая будет цивилизованной, образованной, богатой и демократической…»

— Леонид Макарович, наверное, в сложившейся 26 лет назад ситуации не всегда можно было достичь желаемого результата?

— Конечно, если бы я имел 25-летний опыт наблюдения за тем, как действовал сам, а потом президенты Кучма, Ющенко, Янукович, Порошенко, то во многих вопросах сейчас поступил бы по-другому. Но тогда мы делали первые шаги в управлении уже суверенным государством. И я использовал только имевшиеся у меня возможности. Работал, преодолевая сопротивление коммунистов, армии, силовых структур. Поэтому не все у меня получалось. И я это понимаю. Но мне удалось заложить основы нового украинского государства.

— Что, с вашей точки зрения, стало фундаментом в строительстве новой Украины?

— Считаю своей самой большой заслугой то, что, опираясь на народ, мы в 1991-м провели референдум фактически о выходе из СССР и создании нового государства — что поддержали 91 процент граждан Украины. После этого все попытки коммунистов и наших недругов и на Востоке, и на Западе повернуть историю вспять, тщетны. Они ничего не смогут сделать с Украиной, потому что народ сказал свое твердое слово: «Мы желаем быть свободными, независимыми, суверенными. Мы хотим, опираясь на нашу великую историю, создавать новую, цивилизованную жизнь». И Крым тогда тоже проголосовал за независимость в составе Украины.

— Если бы можно было вернуться в то время, вы отказались бы от вывоза всего ядерного оружия с территории Украины в Россию?

— Я отказался бы лишь в одном случае: если бы это оружие было украинским. Но те боеголовки, которые стояли на 165 баллистических ракетах, находившихся на территории Украины и нацеленных на США, были произведены в России. И срок их «годности» истекал в 1997 году. То есть с 1998 года они становились опасными из-за вероятности самопроизвольного взрыва. Они могли устроить нам не один, а десятки Чернобылей, уничтожить полмира. Чтобы этого не случилось, нужно было вовремя заменить боеголовки. Так как в Украине они не производились, я обратился к России. А оттуда нам недвусмысленно дали понять, что боеголовки «не продаются на базаре» и их нужно вернуть.

Тогда я предложил США стать третьей стороной переговоров между Украиной и Россией, помочь нам дезактивировать ракеты и вернуть боеголовки стране-производителю. Передать их другому государству, кроме России, мы не могли из-за опасности возникновения конфликта. Поэтому передача боеголовок России — это была объективная необходимость и единственный способ уберечь Украину от возможной ядерной катастрофы и вероятного военного конфликта.

Как известно, в обмен на присоединение Украины к договору о нераспространении ядерного оружия Россия, США и Великобритания подписали в 1994 году Будапештский меморандум о том, что будут гарантировать территориальную целостность и независимость нашей страны.

Украина выполняет условия меморандума, а Россия — нет. И в этом для меня нет никакой неожиданности, поскольку основой российской политики является принцип: придерживаться лишь тех договоренностей, которые им выгодны, а от невыгодных отказываться.

Я к чему это все рассказываю? Ныне аннексированный Россией Крым, по законам международного права, юридически находится в составе Украины. И Конституция Крыма, которая была принята в Украине, — это не отдельный закон, а часть Конституции Украины. В ней все расписано по нормам украинского и международного права.

Россия обманывает мир, когда говорит о какой-то «отдельной» Конституции Крыма, о том, что полуостров — это «спорная территория», «незаконно» находящаяся в составе Украины. Если постановление Верховных Советов РСФСР и УССР, согласно которым Крым в 1954 году был принят в состав Украины, незаконны, то и вся история СССР тогда незаконна. Крым передали Украине на основе решений, утвержденных Верховным Советом СССР.

В Крыму и на Донбассе Россия действует с позиции силы, прикрываясь лживой агрессивной пропагандой. Как в басне Ивана Крылова, когда волк говорит ягненку: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать»… Сказал, и в темный лес ягненка поволок». Если все делать с позиции силы, тогда нечего говорить о международном праве! Украина никогда не нарушала ни норм международного права, ни территориальных границ других государств.

— Как вы полагаете, можно ли было в первые годы независимости провести в Украине декоммунизацию?

— Да, было бы хорошо, если бы мы сразу провели декоммунизацию. Но объективно у нас не было такой возможности. Подобное решение мог принять только парламент и суд, но не президент. А я уже говорил, что в 1991 году в Украине было 3,5 миллиона коммунистов, а из 450 народных депутатов в парламенте 370 были коммунистами. Это более 70 процентов. Для принятия решения требовалось минимум 226 голосов. Могли коммунисты проголосовать за декоммунизацию? Конечно, нет! Это сейчас, когда коммунистов в Верховной Раде практически нет, стало возможным принять решение о декоммунизации.

— Определенная часть граждан считают, что если бы на заре независимости в Украине запретили использование русского языка и все заговорили бы на государственном — украинском, тогда, мол, и нынешней войны не случилось бы. Вернувшись в то время, вы запретили бы использовать русский язык?

— Я бы ничего не запрещал, кроме Коммунистической партии. Кстати, будучи членом политбюро ЦК КПСС, секретарем ЦК Компартии Украины, членом ЦК КПСС, я стал единственным президентом, который издал указ о запрете Компартии. Но затем через прокуратуру, через суды им удалось отменить это решение и продлить свое существование. С коммунистами начали заигрывать. И доигрались…

Но русский язык я не запрещал бы и сейчас. Порядок использования языка определен законодательством. Если вы гражданин Украины и не госчиновник, вы говорите на том языке, который вам удобен. На языке своей матери — русском, французском, английском, японском — на каком хотите. Никто вам не запрещает. Но если вы становитесь госслужащим, руководителем, народным депутатом, то должны выучить государственный язык и использовать его в своей работе. Так записано в Конституции.

Кстати, гетман Скоропадский разговаривал на русском языке, но когда сто лет назад занялся строительством украинского государства, то перешел на украинский. Язык — это код нации.

А запрета нет и быть не может! Все должно быть по закону. Есть Европейская хартия о региональных языках, или языках меньшинств, подписанная в Страсбурге в 1992 году, есть Конституция Украины, статья 10-я, в которой записано, что государственным языком является украинский, но используется также русский и другие языки.

— Как вы думаете, что нужно было сделать в 1991 году, чтобы не случилось того, что случилось в 2014-м?

— Понимаете, я был президентом всего 2,5 года. Так получилось, что коммунисты сумели восстановить свою организацию и, собравшись с силами, провели досрочные выборы президента. Таким образом, я не смог осуществить намеченные мной планы. Не успел.

Первое. Особенность демократических стран состоит в том, что один человек, какую бы высокую должность он ни занимал, самостоятельно в государстве ничего сделать не может, даже если он — президент. Система управления в демократическом государстве выстроена так, что любого человека, наделенного даже самой большой властью, в том числе и президента, всегда могут остановить и заставить выполнять законы и нормы международного права. К сожалению, эти известные, прописные истины не хотят усвоить украинские президенты, и нередко управляют страной по собственному разумению.

Второе. Украине нужно было идти по линии децентрализации власти. Нужно было давать больше прав — экономических, социальных, культурных — регионам. Тогда Крым, Донбасс, Галичина обустраивали бы жизнь, исходя из своих реальных возможностей, используя свои права, закрепленные в Конституции и законах Украины. Но этого не сделали. И дальше все пошло, скажем, «немножко» не по линии демократизации. Поэтому люди начали возмущаться. Задаваться вопросами, почему, вместо того чтобы давать им больше прав и свобод, их все время подтягивают под управление из центра. Центр должен координировать оборону, охрану территорий, службу безопасности. То есть те структуры, которые выполняют общегосударственные задачи. А решение региональных проблем надо передавать в ведение местных властей.

Поэтому некоторые регионы начали проявлять недовольство. В частности Крым, Донбасс. Конечно, были там и другие причины того, что случилось — это причины, подготовленные Россией. Но если бы у нас была по-умному выстроена система местного самоуправления, внутренняя политика, то конфликт 2014 года, инспирированный Россией, не достиг бы таких масштабов.

Третье. Мы до сих пор еще не сумели принять настоящий демократический закон о выборах. У нас все еще выборы проходят с нарушениями. Избирают зачастую не по закону, а за деньги. В результате такой политической коррупции к власти приходят не те, кто хочет помочь Украине, кто заботится о народе, а те, которые думают о себе и о своем кармане.

Зачастую все еще выбирают популистов. За годы независимости многие политики, к сожалению, пришли к власти, играя на завышенных ожиданиях избирателей, давая им популистские обещания. Ведь жители постсоветского пространства не умели избирать. При КПСС не выбирали, а назначали людей во власть. Избирателю же только указывали, за кого он должен голосовать. Когда Украина обрела независимость, то этот «порядок» изменился не сразу. В среде парламентариев говорили так: «Главное — попасть в избирательный список. Если его одобрят в партии, то ты уже депутат! Потому что народ всегда проголосует за того, «за кого скажут». Вот на этом строится популизм.

Еще не все наши граждане понимают, что их используют. Не понимают, что можно осознанно избирать власть, используя свое право свободного выбора. И это сказывается на общей ситуации в Украине. Однако народ созревает и прозревает, становится более грамотным, более внимательным. Жизнь учит, а это лучший учитель.

— В 1991-м вопрос о вступлении Украины в ЕС и НАТО еще не стоял, а сейчас вы поддерживаете евроатлантический выбор страны?

— Я считаю его единственно правильным. Потому что это означает жить по международным демократическим ценностям. Мы строим демократическое государство. Да, у нас много проблем, коррупция, отсутствие активных реформ по ряду направлений, но… Решение этих проблем мы подчиняем одной главной задаче — стать членом Европейского сообщества. Географический центр Европы находится в Закарпатской области. То есть Украина не просто находится в Европе, а является ее центром. Хотя по ментальности мы 330 лет жили в России и Советском Союзе. Мы не были самостоятельными 330 лет, а это — 15 поколений украинцев, которые жили в подчинении, рабами. У нас нет другого пути, кроме как стать европейским государством и присоединиться к Евросоюзу.

А чтобы стать суверенным государством, защитить себя от желающих снова загнать нас в рабство, мы должны стать членом НАТО. И не нужно надолго откладывать решение этой задачи. Если политики не желают брать на себя ответственность, пусть обратятся к избирателям — проведут референдум по этому вопросу.

— Леонид Макарович, какими вы видите отношения Украины и России в будущем, когда окончится война?

— От разрыва экономических, культурных, политических связей всегда теряют. Но чтобы приобрести новое, нужно распрощаться со старым. Когда мы строим новый дом, мы разрушаем старый. Поэтому не нужно бояться того, что мы теряем, если мы теряем устаревшее, слабое, не демократическое, тоталитарно-коммунистическое. Это не беда, это хорошо. Беда лишь в том, что новое мы приобретаем очень медленно. Нужно уметь и хотеть строить новую жизнь.

Я хотел бы, чтобы после возвращения Украине захваченных территорий наши отношения с Россией стали добрососедскими — не «сказочно» добрососедскими, а таковыми в реальности. Почему? Во-первых, потому что границы такой протяженности, как украинско-российская, у нас нет больше ни с одним государством.

Во-вторых, 22 процента украинского населения — это русские. На русском языке говорит почти половина украинцев. История наша связана веками. Мы связаны семьями, экономическими отношениями, производством, туризмом, культурой. Я бы хотел, чтобы это восстановилось, но…

Но без «старших» и «младших» братьев. Это миф, который вредит нашим народам. Чтобы от него избавиться, России нужно сделать только одно — не вмешиваться в наши внутренние дела. И всё! Бог создал всех равными, и Бог не говорит, что Россия должна бить, наказывать Украину. Бог не дал ей такого права! Наоборот, Бог повелевает всем народам жить в мире, спокойствии. Россия не имеет права лишать украинцев самого дорогого — жизни, которую дал нам Господь.

Мы не вмешиваемся во внутренние дела России, не вводим войска на ее территорию. Если она не поймет главного — что силой заставить Украину подчиниться России уже невозможно, то нам придется сражаться до последнего.

Знаете, в одном из телеинтервью я сказал, что мне уже 83 года, у меня много личного оружия (мне его дарили, сам покупал), и я буду стрелять в любого, кто придет в мой дом взять меня в рабство. Я буду стрелять до последнего, пока меня не уничтожат. И так будет делать каждый украинец.

Если Россия строит планы подчинить себе Украину, то она обречена. А если поймет, что с нами нужно жить в мире, то мы со своей стороны восстановим нормальные отношения. Но сейчас вопрос восстановления взаимоотношений в большей степени зависит не от Украины, а от России.

— Когда, на ваш взгляд, мы сможем окончательно избавиться от наследия советской империи?

— За 26 лет нашей самостоятельности уже родилось и выросло новое поколение. Я в прошлом году встречался с ровесниками независимости. В зале сидели 300 человек. Всем им было по 25 лет. Знаете, я получил такое огромное удовольствие от той встречи — не передать! Это новые люди, они по-современному мыслят и не ждут, что получить образование и устроиться на престижную работу им поможет партия, комсомол, их родители. Они сами ищут способы все это получить. Они знают языки, половина из них уже побывали в Европе. Это современные люди. Уверен, что когда к власти придет это поколение, то Украина станет по-настоящему независимым европейским государством. Во имя этого стоит жить и трудиться!