Что опять задумал Путин?

а два с лишним года войны мы уже давно привыкли к тому, что периодически наблюдается эскалация конфликта на Донбассе. Время от времени в СМИ появляются информационные вбросы о том, что если не сегодня, так завтра российские войска начнут наступление на Киев. Периодически куда-то «исчезает» Путин, а в это время российские войска проводят масштабные военные учения на всех направлениях. Что это на самом деле — перебрасывание военной техники, демонстрация военной силы или действительно банальные военные учения, сейчас понять крайне сложно.

А после информации о том, что ФСБ России якобы ликвидировала в оккупированном Крыму агентурную сеть разведки Министерства обороны Украины и задержала украинцев, причастных к подготовке терактов, страсти начали накаляться еще больше.

В ответ президент Украины Петр Порошенко поручил привести в усиленную боевую готовность подразделения, стоящие у административной границы с Крымом, однако спокойствия это не добавило, скорее наоборот.

Но самое интересное, что практически сразу же после того, как нервозная ситуация начала достигать точки кипения Порошенко поручил МИД организовать телефонные беседы с руководством Германии и Франции в трехстороннем Нормандском формате, разговоры с вице-президентом США Джозефом Байденом и председателем Европейского Совета Дональдом Туском и инициировать разговор с президентом РФ Путиным.

Министру обороны, начальнику Генерального штаба, главе СБУ и министру иностранных дел Украины поручено провести встречу с руководством дипломатических миссий, аккредитованных в Украине, чтобы проинформировать о развитии событий в районе административной границы с Крымом и линии столкновения.

Дадут ли все эти меры хоть какой-то результат, покажет время. Вопрос в другом: есть ли реальные основания опасаться того, что эскалация конфликта может выйти за пределы Донбасса и Крыма? Что на самом деле задумал Путин? Зачем он так внезапно уволил руководителя своей администрации Сергея Иванова? Есть ли в его планах захват всей Украины и хватит ли у России на это потенциала? Об этом и многом другом «фрАза» спросила у людей, которые умеют просчитывать поступки политиков на несколько ходов вперед.

Вадим Карасев, политолог, директор Института глобальных стратегий:

Бояться не вредно, поскольку это — своеобразная психологическая и структурная страховка на случай самых неблагоприятных сценариев. Поэтому пугаться не надо, но стоит побаиваться того, что ситуация может выйти из-под контроля либо одной стороны, либо обеих сторон, либо в целом конфликт выйдет из-под контроля, даже вопреки желаниям тех или иных мейкеров конфликта. Поэтому всегда нужно страховать риски, писать запасные страховочные сценарии и быть наготове на случай, если конфликт будет развиваться, углубляться, эскалировать.

Другое дело, что в данной ситуации, несмотря на то, что нужно готовиться и к худшему, нужно не паниковать и не предрекать большое наступление России, обрекая тем самым себя на фатализм и неизбежность большой войны. Она возможна, но не неизбежна.

Не всякая возможность становится действительностью и реальностью. А что возможно в данной ситуации? Во-первых, необходимо сделать все возможное и невозможное, чтобы эта возможность не превратилась в реальность. Во-вторых, необходимо понимать, что на данном этапе Путин вряд ли готовит большое наступление, вторжение и тому подобное.

Если он в 2014 году на это не решился, а обстановка тогда для него была более благоприятная, то вряд ли он решится на это сейчас. Сейчас и обороноспособность Украины укрепилась, и структурирована военная команда, и армия наша находится в более сильных кондициях. Кроме того, в разного рода сепаратистских группировках более или менее открытого, явного сепаратизма не наблюдается, а стало быть, нет возможностей для России осуществлять вмешательство в конфликт в форме так называемых прокси-войн, «войн по доверенности», опосредованных войн, когда прямо та или иная сторона не действует, а действует через своих агентов, через свою подпольную, либо вооруженную клиентуру на территории другой страны, помогая техникой, консультациями, военными советниками, финансами и т.д. Как это, собственно, и было на востоке Украины в 2014 году.

Сегодня нет условий для того, чтобы осуществлять и большую войну, и прямую войну, да и опосредованную прокси-войну. Нынешние условия не очень благоприятны для России.

Сейчас можно ожидать эскалацию холодного конфликта, холодной гибридной войны, не без разного рода вспышек насилия, в том числе и вооруженного насилия, чтобы и дальше осуществлять игру на истощение Украины и, судя по последним заявлениям Путина, на уничтожение нынешнего политического режима. Впервые за последние два года Путин начинает использовать применительно к украинской власти терминологию допорошенковского периода, т.е. до тех пор, когда в Украине был легитимно избран президент Порошенко и Россия, хотя и нехотя, все-таки признала эту победу и легитимность президента Порошенко.

Вот сейчас они уходят от этой дипломатической стратегии, а это значит, что, во-первых, они и дальше будут раскачивать ситуацию, истощать страну, дестабилизировать и играть на уничтожение правящего класса и правящей группы Украины. Во-вторых, контактировать будут по минимуму, обращаясь напрямую к западным странам по поводу переформатирования украинского кризиса.

Собственно, в выступлении Путина четко обозначена эта стратегия, чтобы, пугая и шантажируя Запад, решить с Западом без Украины проблему Украины, так как ее понимает Путин. Отсюда и все эти разговоры о том, чтобы разорвать дипломатические отношения, отсюда, очевидно, была и эта троллинговая спецоперация с элементами провокации по предложению посла Бабича, отсюда и апеллирование к Западу относительно дальнейшей судьбы Украины. Поскольку Запад виноват в том, что происходит в Украине (а тут и Донбасс, и внутриполитическая ситуация в стране, так, по крайней мере, считает Путин), значит, пусть Запад и решает вместе с Россией проблему Украины и так называемый украинский кризис.

А чтобы Запад был посговорчивее, чтобы согласился на такое непристойное предложение, его надо пугать возможным наступлением, возможной дестабилизацией, игрой на уничтожение нынешней украинской власти со стороны России. Вот примерно так можно реконструировать как непристойное предложение Западу, так и коварный план Путина относительно Украины. Вот отсюда и растут корни, уши, ноги и другие части тела из последней провокации в Крыму.

Виктор Небоженко, политолог, директор социологической службы «Украинский барометр»:

Я больше боюсь бельгийского варианта. Во Второй мировой войне Гитлер начал наступление на Париж через Бельгию, и это было неожиданностью для всей Европы. Я больше боюсь наступления Путина с севера, через Белоруссию на Киев, чем того, что он будет 20 лет долго и упорно идти через Крым.

Объективных причин говорить о том, что сейчас русские могут вторгнуться со стороны Крыма, я пока не вижу. Другой вопрос, что снятие генерала Иванова с должности главы администрации президента России говорит о том, что в Москве есть и те, кто согласны с путинским агрессивным курсом, и те, которые не согласны или просто бояться за свое будущее. Так что нужно признать, что события ухудшаются как для Киева, так и для Москвы.

Владимир Фесенко, политолог, глава Центра прикладных политических исследований «Пента»:

Нет никакой эскалации конфликта на Донбассе. Разговоры есть, есть информационная, политическая и психологическая эскалация, военной эскалации нет. Я могу вам с цифрами сказать, что, например, количество обстрелов украинских позиций по сравнению с июлем стало даже немножко меньше в среднесуточном измерении. Во второй половине июля стало меньше жертв, чем было в первой половине июля. Тогда почти каждый день гибли украинцы, сейчас, слава Богу, это происходит не каждый день. Поэтому повторяю: никакой военной эскалации в зоне конфликта сейчас нет, есть только разговоры об этом.

Что касается сводок с фронта и информации от разведки о том, что возможно готовятся провокации, то это дело разведки. Да, конечно, провокации возможны. Но если вы пороетесь в архивах, вы найдете такие сообщения о возможных провокациях за каждый месяц.

Сейчас есть взаимные опасения и с той, и с другой стороны относительно того, что противоположная сторона прейдет в наступление. Сеператисты и даже российские дипломаты об этом говорят с начала июля, что, мол, Украина готовится к наступлению. Наши заговорили о том же с конца июля. Именно с конца июля активно обсуждается тема, что вот-вот все перейдут в наступление.

Мне кажется, что во всем этом гораздо больше психологического нагнетания страстей, нежели реальной эскалации. По крайней мере, пока.

Пока никаких явных прямых фактологических проявлений эскалации нет. Эскалация есть только в Крыму, вокруг крымской границы, и эта эскалация всем очевидна.

***

Что на самом деле задумал Путин, сейчас, пожалуй, не знает никто. Можно строить тысячи версий, выстраивать логические цепочки, пытаться проанализировать факты и собрать крошечные пазлы событий в единую картину. Проблема только в том, что Путин — это, пожалуй, единственный политик, в оценке которого сходятся абсолютно все политологи и политтехнологи: он непредсказуем.

Страшен не тот враг, который сильнее тебя, страшен тот, действия которого ты не можешь спрогнозировать, а значит, не можешь просчитать, куда именно и в какой момент он собирается ударить.

Все, что нам с вами сейчас остается, это просто ждать и надеяться, что украинская власть наконец-то сможет найти выход из ситуации, причем дипломатическим путем, а не путем прямого силового конфликта. По крайней мере, очень хочется в это верить.

Источник: «Фраза«