Есть задача — отжать и пережать активы Коломойского. По зубам ли?
Национализация «ПриватБанка» породила волну предположений относительно влияния Игоря Коломойского на украинскую политику.
При этом, однако, большинство аналитиков не учитывают целый ряд моментов.
Момент первый. Исторически «ПриватБанк» является, разумеется, самым старым активом группы «Приват», но далеко не единственным.
Основу экономического могущества группы составляют промышленные и торговые предприятия — НПЗ, ГОКи, ферросплавные заводы, оптовая сеть по торговле нефтепродуктами «Сентоза» и т. п. В конце концов — курорт «Буковель» и канал «1+1». При этом надо понимать две вещи:
Во-первых, сейчас, безусловно, уже трудно разобраться, что и как работает, но есть основания полагать, что как раз «ПриватБанк» является не так активом, как пассивом — о его сложном положении говорят с 2014 года.
Даже если состояние банка не столь уж трагично, все равно предположения о «национализации убытков и приватизации прибылей» представляются вполне обоснованными.
Во-вторых, не все знают, что Коломойский к «ПриватБанку» вообще-то прямого отношения не имеет. Банковскими делами занимается другой совладелец группы — Геннадий Боголюбов, не имеющий политических амбиций, редко посещающий Украину и более тесно связанный с хасидскими кругами в США.
Скорее всего, национализация «ПриватБанка» по всей этой империи как-то ударила — все же это был элемент вертикальной интеграции, к тому же банк является непосредственным совладельцем ряда активов. Однако маловероятно, чтобы ее последствия для финансовых возможностей Коломойского были совсем уж катастрофическими. Да и за политику у нас платят, обычно, кэшем…
Момент второй. На моей памяти в политической борьбе «ПриватБанк» непосредственно использовался только один раз — судя по сообщениям информированных лиц, в прошлом году через его клиентские сети осуществлялся подкуп избирателей в интересах Бориса Филатова.
Причем доказать, что речь шла именно о банке, невозможно (скорее всего использовались ресурсы не банка, а «Приват24», причем хитрым образом — через торговлю биткойнами). Ну и занимался этим вовсе не Коломойский (хотя мэрство Филатова, вроде бы, было одним из условий мирового соглашения между ним и Порошенко), а кто-то из окружения Корбана.
В общем — все сложно. Вообще «ПриватБанк» не тот инструмент, который можно использовать для решения частных задач, не умоляя его значения. Это скорее «ядрёна бимба», и именно в этом смысле Коломойский его использовал в 2005 году — столкнувшись с давлением со стороны секретаря СНБОУ Петра Порошенко, он выдвинул Ющенко ультиматум, пообещав вывести банк с рынка (что означало немедленный обвал финансовой системы Украины). Кстати, Порошенко вынес урок из той ситуации, и ни в 2014, ни в этом году Коломойский использовать «ПриватБанк» таким образом не смог (ключевую роль тут, по-видимому, играли ресурсы Танковой/Сикорского и американских хасидов при участии Боголюбова).
Если раньше «ПриватБанк» не оказывал непосредственного влияния на украинскую политику, почему он сейчас должен это делать? Косвенное же влияние уже налицо — на рекапитализацию банка будет выделено чуть ли не столько же средств, как на «отражение путинской агрессии», а курс доллара, который НБУ перед праздниками обычно немного обваливает, зарабатывая на обменных операциях, несколько вырос. Кстати, патриоты полагают, что «ПриватБанк» разорил Путин, только никак не могут договориться относительно роли Порошенко (в смысле — агент он Путина или нет).
Момент третий. Коломойский, вообще-то, не политик. Во всех смыслах — политика не входит в сферу его непосредственных интересов, и как политик он показал себя ничуть не лучше (пожалуй, даже хуже) других олигархов. В 2014 году он, по-видимому, неправильно оценил размеры и конфигурацию открывшегося «окна возможностей».
Если всякая шелупонь через него легко высыпалась и продемонстрировала некоторую политическую эффективность (по крайней мере, гаврилюки и парасюки в Раду попали и довольно оптимистичные декларации продемонстрировали), то Игорь Валерьевич оказался фигурой слишком крупной и слегка застрял.
Результат известен: попытка играть на стороне «хунты» и, по слухам, одновременно договариваться с Москвой привела к тому, что Коломойский оказался не ко двору всюду и из публичной политики был вытеснен. Несмотря на все свои достоинства как управленца.
Насколько можно понять, финансовый результат этой авантюры близок к нулевому — хорошо, если удалось возместить потери активов на неподконтрольных Киеву территориях. Кстати, никто из олигархов, ранее ходивших во власть, пользоваться окном 2014 года не восхотел (Порошенко — отдельная история, он из политики никогда не уходил).
Попытка его возвращения в УКРОП (проект, кстати, оказался неудачным из-за недостатков стратегического планирования и менеджмента), скорее, связана с желанием примерно наказать группу Корбана-Филатова, которые начали свою, отдельную от Коломойского, политическую игру.
Момент четвертый. Исторически Коломойский всегда принимал активное участие в политической жизни, но:
— во-первых, он это делал через «профильные» политические структуры, которые занимаются именно политикой, а не правильностью оформления документов (по крылатой фразе Корбана);
— во-вторых, почему-то мне кажется, что в отношении своих политических партнеров он выступал инвестором, но никогда — владельцем.
Дело тут и в разумной жадности (зачем покупать целую партию там, где можно обойтись покупкой нескольких ключевых фигур власти и самоуправления?), и в понимании того, что «волка ноги кормят» и слишком хорошо прикормленный политик перестает быть эффективным.
Политическое лоббирование имеет свои законы, и непосредственное вмешательство бизнеса обычно не идет ему на пользу.
Коломойский это понимает (или, скорее, чувствует).
Резюме: Давайте не будем спешить хоронить Игоря Валерьевича. Если у него есть интерес к украинскому бизнесу, он найдет способ влиять на украинскую политику. Чтобы в этом убедиться, достаточно сравнить новости «1+1» и «ICTV» — ТСН давно уступил место самого упоротого новостного ресурса «Гражданской обороне».
Василий Стоякин для РИА Новости Украина
