«Командир, я не понял»: СМИ опубликовали записи черных ящиков Ан-26, который упал под Чугуевом

Выяснилось, что один штурвал самолета был в руках 30-летнего командира экипажа Богдана Кишени, а другим управляли двое курсантов по очереди. Их имена не отмечают, только позывные – «97»и » 99″.

Отметим, что курсант-летчик не может сидеть за бортом, если в самолете есть пассажиры.

Основному пилоту становится плохо в полете, что курсант-летчик может сделать?
– сказал заместитель руководителя управления по досудебному расследованию военных уголовных правонарушений ГБР Ярослав Лешенко.

Роковым стало то, что руководитель полетов Александр Жук дал добро на взлет борта для выполнения упражнения «конвейер».

Записи черных ящиков с Ан-26

Курсант «97»: «97, 600…»

Курсант «99»: «99, взлет 600»

Руководитель полетов: «99, взлетайте, 600….»

Конвейер – это намотка кругов самолетом без остановки: взлет, круг, заход на посадку, касание земли на 20 секунд и снова взлет. По таблице полетов в тот день группа должна была осуществлять совсем другое упражнение – «заруливание». Согласно ей, самолет осматривают техники, а группы курсантов сменяют друг друга.

Следователи и экспертные группы установили, что полеты конвейером на Ан-26 не предусмотрены руководством по летной эксплуатации. Однако командующий Воздушных сил считает, что это не запрещено. Именно в этом следствие и усматривает его вину.

Через несколько минут разрешение на взлет попросил курсант «97».

Курсант «99»: «99, взлет 600».

То есть студенты менялись местами прямо в полете. В этот момент бортовой техник должен был покидать свое место.

Пробег самолета по земле во время конвейера – 20 секунд. Поэтому время на принятие решения – 1-2 секунды. И за эти секунды, по данным издания, командир экипажа кое-что пропустил.

Командир экипажа: «99»

Бортовой техник: «Закрылки… (шум). Так, командир, я не понял«.

Штурман: «200 решение».

Курсант «99»: «Взлетаем».

Командир экипажа: «Что ты говоришь, Олег?»

Бортовой техник: «Левый не загружается».

Штурман: «Самолет в воздухе».

Борттехник произнес слова «командир, я не понял» еще на земле, но на него никто не отреагировал. Вероятно, в тот момент в самолете происходил беспорядок: «Как среагировать, когда рядом встают, толкаются и садятся в кресло курсанты, а самолет мчится с бешеной скоростью по ночной полосе».

Командир экипажа переспросил, что случилось, уже после того, как Ан-26 поднялся вверх. Тогда в левом двигателе отказала система ПРТ-24. Для опытных летчиков – это не критично.

Командир экипажа: «Что руководителю докладывать, нет?».

Бортовой техник: «Скажи падение ИКМа»

Командир экипажа: «99, падение ИКМа»

Руководитель полетов: «99, принято».

Через 7 минут руководитель полетов произнесет лишь одну фразу «посадку разрешаю».

Курсант «99»: «99, после дальнего, шасси механизация выпущена. К посадке готов»

Руководитель полетов: «99, посадку разрешил» .

Их действиями никто не руководил. Руководитель судна воздушных сил не имел права летать в темное время,
– рассказал руководитель Киевского научно-исследовательского института судебных экспертиз Александр Рувин.

Руководитель полетов оправдывает себя «нечеткими» докладами экипажа. К тому же самолет, мол, вполне мог сесть и на одном двигателе.

Заметим, руководитель полетов нужен именно для того, чтобы в момент кризиса стать дополнительной опорой экипажа. В то же время экипаж действовал самостоятельно и с посадкой на одном двигателе не справился.

Командир экипажа: «Добавляй, добавляй!»

Бортовой техник: «Добавляю!»

Командир экипажа: «Еще добавь!»

Командир экипажа: «Бл**ь, добавляй!»

Бортовой техник: «Добавил!!! Надо флюговать».

Командир экипажа: «Флюгуй, бл**ь».

Бортовой техник: «Флюгую левый!!! Во флюгере… Управление как?»

Командир экипажа: «Никак!!!»

Штурман: «**й»

Командир экипажа: «Бл**ь!!!»

До посадочной полосы экипаж не долетел 1 100 метров. Самолет резко развернуло влево, он упал на землю с высоты 17 метров и взорвался.

Главное об авиакатастрофе Ан-26 / Инфографика 24 канала