Задержание Насирова: подозреваемый в коррупции чиновник сделал сенсационное заявление
В ночь с воскресения на понедельник Соломенский райсуд столицы так и не смог избрать экс-главе ГФС Украины (точнее – временно отстраненного от выполнения обязанностей) Роману Насирову меру пресечения по делу, по которому он ранее был предварительно задержан. Делу, связанному со скандальным беглецом Александром Онищенко. Поскольку активисты, опасаясь исчезновения Насирова, еще с вечера заблокировали центральный вход в суд, а также прилегающий квартал, чиновник, его адвокаты и близкие вынужденно остались в здании. Где LB.ua и удалось пообщаться с Романом Насировым. Это – первая его прямая речь с момента, когда начали развиваться события вокруг одноименного дела. Далее приводим прямую речь Насирова без купюр.
— Итак, вы хотите сделать заявление?
— Принимая во внимание сложившуюся ситуацию и большой резонанс вокруг нее, я хочу начать комментировать лично происходящее. Во-первых, хочу заверить всех, что к сожалению, мое физическое состояние ухудшилось за последние дни. В этом нет ни единой доли симуляции, либо чего-либо подобного. Во-вторых, касательно дело, которое будет рассматриваться, я больше всех других заинтересован, чтобы оно было рассмотрено по сути и чтобы правота была бы доказана. С самого начала – с середины прошлого года, начиная с первого допроса – я лично сотрудничал со следствием вплоть до последних дней и только за последний месяц мы информировали и антикоррупционное бюро и специализированную антикоррупционную прокуратуру относительно их запросов и по хожу дела, и по ходу возмещения тех рассроченных платежей, которые были сделаны. Более того, принимая во внимание что происходило в последние пару дней, я сегодня – через моих адвокатов и через заместителей главы Антикоррупционной прокуратуры и главы Антикоррупуционного бюро – обращался к их руководству для того, чтобы провести встречу и для того, чтобы спланировать что будет происходить в ближайшие дни; для того, чтобы они – со своей стороны, выделили бы, с моего личного добровольного согласия и для обеспечения, во-первых, чтобы могли убедиться, что я нахожусь здесь, что я не собираюсь скрываться, наоборот, я хочу полностью довести это дело до конца и доказать полную правоту. Завтра должно состояться заседание суда в Апелляционном суде, я надеюсь, что доктора чуть-чуть помогут поставить меня на ноги, чтобы я мог самостоятельно, полноценно принять в этом участие и ответить на все вопросы. Постараюсь и буду продолжать от сегодняшнего дня лично информировать по ходу продвижения этого дела, для того, чтобы у общественности, у правоохранительных структур была бы полная объективная информация.
— Каково состояние вашего здоровья на данный момент?
— Лучше всего могут прокомментировать врачи, которые присутствуют здесь или врачи стационара в который меня госпитализировали утром второго числа. По сути, у меня был большой гипертонический криз, по словам докторов, это могло быть прединфарктное состояние. На сегодня, включая те процедуры, которые были сделаны и, учитывая, что последние два дня в действительности не было возможности проводить ни медицинские процедуры. Ни даже банально принимать пищу, на сегодня оно (состояние здоровья, — ред.) остается достаточно слабое.
— Вы сказали, что были госпитализированы утром второго числа. К этому моменту знали ли вы уже о том, что у силовиков есть к вам определенные претензии?
— По сути, еще на прошлой неделе некоторые журналисты спрашивали меня и правда ли это, что мне собираются вменить подозрение. Но, до последнего момента, я даже не мог представить и поверить, что это может быть правдой, потому что, зная суть дела, для меня является парадоксом, что по какому-то стечению обстоятельств меня и службу (ГФС, — ред.) привязали к тому делу, о котором ведется речь. И после предоставленных рассроченных платежей, которые являются на сто процентов законными согласно Налогового кодекса и других нормативных актов, которые его регулируют, никак не могут являться причиной или частью уголовного дела.
— Речь идет только об одном эпизоде, связанном с Онищенко или есть – по вашей информации – что-то еще?
— Нет, насколько я знаю, это только одно дело, хотя я знаю, что Антикоррупционноым бюро были открыты еще какие-то дела.
— Вы несколько часов назад обратились к Сытнику и Холодницкому. Верно ли я понимаю, что вы хотите, чтобы вам предоставили охрану?
— Во-первых, я бы хотел обратиться лично к ним, тем не менее это, в первую очередь, это – Артем Сергеевич (Сытник, — ред.)… Человек, которого я за последний год достаточно хорошо знаю и по работе и – в частности – в рамках этого дела… Я лично хотел понять почему такое поведение детективов Антикоррупционого бюро, почему – начиная с предъявления обвинения и задержания – оно происходит именно таким образом, есть ли это больше каким-то пиарным действием, чем действительным способом разобраться в происходящем, в первую очередь. Во вторую очередь… Я вам просто приведу простой пример: два дня назад утром меня силой забирают из больницы, когда мне уже были сделаны уколы и это был не наркоз, но снотворное для проведения процедур… меня, как сказать, в состоянии когда я не понимал, привозят куда-то… Буквально сорок минут назад все эти работники НАБУ – назовем их медики правоохранительных подразделений – покидают, оставляют нас здесь, в здании суда, оставляют обычную скорую помощь…
— Которая здесь с вами сейчас?
— Да, которая здесь находится в этом здании, чтобы они как бы несли ответственность дальше за мое здоровье.
— Что вы в дальнейшем рассчитываете делать: остаетесь здесь на ночь, хотите покинуть зал суда?
— Больше всего я бы хотел, чтобы Антикоррупционное бюро или Антикоррупционная прокуратура доставила меня обратно, в стационар больницы, откуда они меня забрали; чтобы они, если хотят, обеспечили охрану и, скажем так, присмотр за мной – если они переживают, что я в таком состоянии хочу куда-то пропасть… Я хочу, чтобы доктора сделали все необходимое, привели меня в чувство, поставили на ноги для завтрашнего заседания.
— И вы хотите присутствовать на завтрашнем заседании?
— Естественно. И отстаивать свои интересы.
— То есть, покидать страну не собираетесь?
— У меня не было такого желания, не было такого плана.
